Заимствования в языке являются важным свидетельством контактов между различными этническими группами, народностями, нациями, помогающим не только в изучении языковой системы последних, но также в прослеживании и понимании этапов их исторического развития, особенностей культуры, социального устройства, менталитета.

Языковое заимствование представляет собой процесс и результат восприятия и интеграцию в контактирующих языках единиц или явлений одного языка (языка-донора) в другой (язык-реципиент) [1; с. 4]. При этом заимствование может затрагивать все уровни языка - фонетический, морфологический, лексический, синтаксический. Однако в наибольшей мере явление заимствования распространено в лексике. Лексика, являясь наиболее подвижным компонентом системы языка, находится в процессе постоянного изменения.

Словарный состав непрерывно обогащается и трансформируется, отражая тем самым изменения в общественной, экономической, культурной жизни коллектива его носителей. Подобные изменения в лексике могут возникать как в результате внутреннего развития системы языка, так и внешнего, иноязычного, влияния, т.е. заимствований. Пути проникновения заимствованной лексики могут быть как непосредственными — т.е. в результате прямых бытовых, торговых, культурных, военных контактов носителей языков, так и опосредованными, т.е. через третий язык, выступающий в качестве посредника между первыми двумя.

Важным и необходимым компонентом процесса лексического заимствования является адаптация иноязычной лексики, т.е. приспособление чуждых фонетико-морфологических элементов лексемы языка-донора к системе языка-реципиента. Рассматривая лексику с точки зрения степени ее освоенности, можно установить временные рамки заимствования того или иного слова [2; с. 6] .

Многие идеи, высказанные языковедами прошлого относительно меры использования новых слов, остаются актуальными. В новых исторических условиях вновь возникает вопрос о том, в каких пределах допустимо использование иноязычной лексики. Так, А.А.Брагина, О.С.Мжельская и Е.И.Степанова, И.Фомин, Г.Н.Скляревская и др. полагают, что заимствование иноязычной лексики является одним из способов обозначения новых реалий и понятий, возникающих в условиях политических, экономических и культурных связей между народами.

В то же время многие филологи (О.Н.Трубачев, Н.А.Ревенская, А.А. Региня и др.) отмечают, что газеты изобилуют излишними иностранными словами, упрекают СМИ в чрезмерном увлечении заимствованиями из других языков, решительно возражают против терминологической избыточности (рынок-маркетинг, оценка-рейтинг), протестуют против потока иностранных слов "от стагнации до презентации" и "от брифинга до консорциума", заполонивших повседневную русскую речь".

Особенно острый характер полемика вокруг проблемы заимствования иноязычной лексики вообще и английских неологизмов в частности приобрела в последнее десятилетие ХХ века.

Некоторые лингвисты доходят даже до того, что предлагают заменить такие заимствования, как «компьютер», «телевизор», «магазин», «офис» на «счетчик», «дальновид», «лавку», «присутствие».

Однако убедительным доказательством жизнеспособности иноязычных слов является "Толковый словарь живого великорусского языка" В.И.Даля. Вопреки желанию автора, включившего в свой словарь иноязычные слова лишь для того, чтобы показать превосходство над ними их синонимов - исконно русских слов и таким образом изжить их из русской речи, большинство заимствований, отмеченных в словаре, укрепилось в словарном составе русского языка. Таковы общественно-политические термины (аристократия, агитация), финансово-экономические (аукцион, вексель), научные (гипотеза, дефиниция), термины из сферы быта (гардина, пудинг, винегрет) и др.

Подобная ситуация наблюдается и в новогреческом языке. По мнению Д. Томбаидиса, первой и основной задачей является необходимость убедить всех говорящих на новогреческом языке, что употребление неассимилированных, неприспособленных к языковым нормам иностранных слов наносит большой вред самой структуре их родного языка, его целостности, разрушая внутриязыковые связи. В случае успеха, дальнейшие действия в этом направлении заключаются в двух положениях:

1. Следует дать толчок развитию тенденции передавать греческим словом каждое нововведение, будь то предмет, понятие или явление. Однако, по мнению Томбаидиса, замена уже существующего заимствования искусственно созданным греческим эквивалентом не является эффективной мерой. Анализируя прежние попытки такого рода, можно сделать следующие выводы:

• Греческий эквивалент следует вводить сразу же, как только появляется иностранное слово. Так, попытки заменить слово φέριμποτ (паром, от англ. ferry-boat) на греческие πορθμείο, οχηματαγωγό, πέραμα не увенчались успехом, поскольку английское заимствование уже успело укорениться в языке.

• Греческий эквивалент должен быть правильно построен морфологически и, по возможности, не быть многосложным, чтобы выдержать конкуренцию с иностранным словом. Примером подобного рода неудач могут послужить попытки замены английских слов tram (трамвай) на τροχιόδρομο, а automotrice (автомотриса) на αυτοκινητάμαξα. В обоих случаях греческие варианты не прижились.

1. Поскольку не всегда представляется возможным дать греческое наименование заимствованному извне предмету, понятию или явлению (по причинам субъективно-психологическим, а не объективно-языковым), «единственным эффективным средством обороны языка является ассимиляция иностранных слов, их морфологическое приспособление к нормам новогреческого языка. В этом процессе должны принимать участие все, кто говорит на новогреческом языке, особенно те, кто пользуется городским вариантом димотики, койнэ, который наиболее устойчив к влиянию иностранных слов.» [5; с. 328]. Однако употребление ассимилированных заимствований не означает, что «следует говорить τα μαγιά (купальники) вместо τα μαγιό, τα στιλά (ручки) вместо τα στιλό, τα ταξιά (такси) вместо τα ταξί, поскольку эти варианты уже укоренились в языке, но если то или иное слово уже находится в процессе морфологических преобразований, нам следует всячески этому способствовать. Так, мы вполне можем говорить το γκαρσόνι (официант, гарсон) – του γκαρσονιού – τα γκαρσόνια, το παλτό (пальто) – του παλτού – τα παλτά, το μαντό (манто) – του μαντού – τα μαντά, το τσίρκο (цирк) – του τσίρκου – τα τσίρκα, το ράντσο (ранчо) – του ράντσου – τα ράντσα, το καζινό (казино) – του καζινού – τα καζινά и т.д. Для носителей языка из простого народа такой проблемы не существует. Несклоняемые заимствования, такие как τα τρακτέρ (трактора), τα βερεσέ (кредиты) для них просто неприемлемы. В народном языке существуют только варианты τα τρακτέρια, τα βερεσέδια и т.д.» [5; с. 342].

Что касается китайского языка, то внимание к языковым проблемам было издавна характерно для китайского государства. Первая реформа иероглифической письменности приходится на 213 г. до н.э., когда объединивший Китай император Цинь Шихуан искоренил местные иероглифы, употреблявшиеся наряду с общекитайскими в побежденных им царствах. Он же приказал своим приближенным составить новые нормативные своды иероглифов. В современном Китае языковыми проблемами занимается ряд государственных организаций, прежде всего – департаменты и отделы Министерства просвещения КНР и специальный Государственный комитет по работе в области языка и письменности (国家语言文字工作委员会 guójiā yǔyán wénzì gōngzuò wěiyuánhuì). С 2006 г. издается ежегодник о языковой ситуации и языковой политике в КНР и в других китаеязычных регионах (первый выпуск посвящен 2005 г.) [11, c. 223].

В китайский язык в течении всей длительной истории его существования проникало большое количество иноязычных элементов. При этом китайский язык выступает в качестве как языка-реципиента, так и языка-донора относительно другого иностранного языка, прежде всего английского.

В повседневной жизни заимствованные слова часто употребляются. Некоторые из них благодаря общим чертам с исконно китайскими словами, могут расцениваться как родные. Поэтому их нередко можно встретить почти во всех аспектах китайского языка [8, C. 103-106].

Начиная с внедрения Реформы Китая и Вводной политики после 1978, в китайский язык вошло большое количество иностранных слов, причем английский язык был основным источником всех заимствованных слов. Есть несколько способов внедрения английских заимствований в китайский язык

[6, С. 313-314]:

1. Транслитерация, то есть иностранное слово, расшифрованное фонетически китайскими символами [6, с. 313]. К примеру, кофе (咖啡 kāfēi), шок (休克 xiūkè), салат (沙拉 shālā), модель (模特 mótè), юмор (幽默 yōumò), олимпийский (奥林匹克 àolínpǐkè) и др.

2. Вольный перевод, с заимствованным словом, восстановленным китайскими фонемами и китайским способом словообразования, не изменяя его английское значение, например, диктатор (独裁 dúcái), мультимедиа (多媒体 duōméitǐ), штрих-код (条形码 tiáoxíngmǎ), компьютер (电脑 diànnǎo), мыльная опера (肥皂剧 féizàojù) и др. [10, с. 247].

3. Смешанный тип, когда одна часть переведена фонетически, а другая часть переведена согласно ее значения [6, с. 314]. К примеру, 浪漫主义 làngmànzhǔyì (романтизм), 苹果派 píngguǒ pài (яблочный пирог), 呼啦圈 hūlāquān (гимнастический обруч, хула-хуп) и др.

4. Перевод в сносках, которые указывают на семантический класс (подчеркнутая часть в примерах) добавлены к заимствованному слову, при переводе на китайский язык таким образом, чтобы китайский народ мог понять его лучше [6, с. 314]. К примеру, 吉普车 jípǔchē (джип), 艾滋病 àizībìng (СПИД), и др.

5. Трансплантация, которая включает два типа: каждый составлен из английских акронимов, таких как ВТО, APEC, SOS, CD, MP3, PK; и другая категория - комбинация английских инициалов и китайских символов. К примеру, X-光 guāng (рентген), 卡拉 kǎlā -OK (караоке) и др.

Не меньший интерес представляет и заимствование китайских слов в английском языке, который называют большим контейнером иностранных слов. Исходя из статистических данных Оксфордского словаря, число китайских заимствований превышает 1000. Как правило, тематика связана с китайской едой и традициями и обычаями. К примеру, zongzi (粽子 zòngzi – еда из клейкого риса), jiaozi (饺子 jiǎozi – пельмени), moon cake (月饼 yuèbǐng – лунный пряник), dragon boat festival (端午节 duānwǔjié – праздник драконьих лодок), feng shui (风水 fēngshuǐ – фэншуй) и др.

1949 год стал началом больших изменений в политике Китая, экономике, науке и технике. Все это способствовало внедрению китайских названий в английский язык, например, tea, tofu, ketchup, litchi.

Заимствования из китайского языка имеются и в английском, например:

1. Слова с компонентом “China” (Китай): China rose (月季花 yuèjìhuā – китайская роза), Chink (中国佬 zhōngguólǎo – китаеза, чинк), всего 46 слов. [9, с. 72]

2. Слова с компонентом “Chinese” (китайский): Chinese lantern (灯笼 dēnglong – китайский бумажный фонарик), Chinese calendar (农历 nónglì – традиционный китайский лунный календарь), всего около 128 слов. [9, с. 73]

3. Слова, производные от “Sino-”: Sinology (汉学 hànxué – китаеведение), Sinophobia (恐华 kǒnghuà, 惧华 jù huà – страх перед всем китайским) и др.

Как известно, Китай становится более влиятельной страной, поэтому количество людей, желающих изучать китайский язык, с каждым годом растет. Таким образом, у нас есть серьезные основания полагать, что в контакте с внешним миром китайский язык будет в состоянии играть не менее важную роль, нежели английский.

Итак, можно утверждать, что массовые заимствования, обозначающие новые понятия, неизбежны и закономерны. Любые попытки искусственно воспрепятствовать этому процессу с помощью административных мер, без учета способности языка к самоочищению могут принести вред. Те же неологизмы, которые отражают новые явления и понятия, процессы, происходящие в социуме, помогают уловить "дух времени", имеют серьезные шансы на прочное укоренение в языковой структуре.

Литература:

1. Завьялова О. И. (16.12.2009) // Язык – это мягкая сила – Независимая газета – http://www.ng.ru/science/2009-12-16/9_language.html.

2. Ламбрианова Э. Г. Лексические тюркизмы в новогреческом языке: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.20 / Э. Г. Ламбрианова. – М., 1999. – 193с.

3. Семенас А. Л. (2005) // Лексика китайского языка – 2-ое изд., стер. – М.: АСТ: Восток-Запад, – С. 210-211.

4. Ужинин Е. Е. Турецкие заимствования в языках восточно-средиземноморского ареала: языковые контакты на территории Османской империи: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.22 /  Е. Е. Ужинин. – М., 2008. – 289 с.

5. Τομπαϊδης Δ. Λεξιλογικά της Νέας Ελληνικής / Δ. Τομπαϊδης. – Αθήνα, 1998. – 415 с.

6. Chen, Chuanli, & Gao, Jixian. (2009) // Language Fusion of Chinese Loan Words from English and English Loan Words from Chinese – Journal of Qujing Normal University, 28(2) – pp. 91-95.

7. Huang, Borong, & Liao, Xudong. (2002) // Modern Chinese – Beijing: Higher Education Press – pp. 313-314.

8. Shi, Youwei. (2000) // Chinese Loanwords – The Commercial Press – pp. 284

9. Tian, Hui. (2005) // On Cultural Communication by Borrowed Words into English and Chinese – Journal of Xiangtan Normal University (Social Science Edtion.), 27(4) – pp. 103-106.

10. Wang, Rongpei, & Chang, Junyue (2001) // Sources of Chinese Borrowing in English – Journal of Sichuan International Studies of University, 17(4) – pp. 70-73.

11. Zhang, Bin. (2002) // Newly Compiled Modern Chinese – Shanghai: Fudan University Press – pp. 247-248.

12. 李玉明 lǐyùmíng (2005) //《中国语言规划论 zhōngguó yǔyán guīhuà lùn》李玉明 lǐyùmíng：《中国 zhōngguó yǔyán guīhuà lùn – Ли Юймин. «О языковом планировании в Китае» – Чанчунь – С. 219–225.

Науковий керівник:

асистент кафедри німецької філології МДУ

Швець Володимир Миколайович