В целом, для конца 90-х годов XX в. – начала XXI в. характерна активизация внимания зарубежных историков как к истории украинского крестьянства в целом, так и к тем ее аспектам, которые демонстрировали альтернативу сталинской коллективизации. Так, английский историк Р. Конквест первый раздел своей работы “Жатва скорби” [1] посвятил анализу событий 1917 – 1927 гг. Особое внимание при этом автор уделил вопросам, связанным с переходом власти к новым приоритетам в налогообложении, фактически направленным на противодействие становлению эффективных товарных хозяйств фермерского типа, раскрывая эти проблемы на широком фактологическом материале [1, с. 69].

Другой зарубежный исследователь Д. Хоскинг [2], также специальное внимание посвятил выяснению вопросов, связанных с созданием надлежащих условий для функционирования фермерских хозяйств, где одно из ключевых мест занимала политика налогообложения различных слоев крестьянства. Анализируя политику советской власти в этом направлении, Д. Хоскинг в своей работе “История Советского Союза (1917 – 1991)” доказывает, что политика правительства в сельском хозяйстве лишь осложняла ситуацию относительно производственного развития крестьянских хозяйств. Наиболее экономически крепкие крестьянские хозяйства уже в середине 1920-х годов, кроме того, что на них давили, начали ощущать и непомерный груз налогообложения [2, с. 130].

Анализируя научные труды представителей зарубежной историографии, следует отметить работу "Большой незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире", подготовленную известным историком, профессором социологии Манчестерского университета (Англия) Т. Шаниным [3].

Важное значение для раскрытия поднятой нами проблемы имеют работы известных в научном мире исследователей, классиков западной советологии Эдварда Карра ("История Советской России" [4]) и Джеймса Скотта ("Благими намерениями государства. Почему и как проваливались проекты улучшения условий человеческой жизни" [5].

Белорусские ученые, изучая экономические реалии эпохи нэпа, справедливо отмечают, что и после "военного коммунизма" зажиточное крестьянство, в целом, находилось в тяжелом экономическом положении [6]. Так, в частности, по мнению А. Бодак, И. Войнича, Н. Волчека не вызывает сомнений тезис, что до того, что постоянное вынужденое дробление крупных крестьянских хозяйств, уравниловка, искажение налоговой политики – были сознательно направлены на создание финансово-экономических препятствий для состоятельных слоев крестьянства, возвращение его к натуральному хозяйствованию [6, с. 218].

Современные российские историки [7], изучая общественно-политические, экономические проблемы 20-х гг., аргументировано доказывают, что "большевики использовали "военный коммунизм" не только как вынужденный способ, но и как инструмент перехода к новому общественному строю" [7, с. 242]. Отойдя от позиции советской историографии в оценке нэпа, они предлагают инную интерпретацию причин, обусловив переход к ней, указывая на качественно новые концептуальные основы в ее понимании: "Переход к нэпу был вынужденным шагом. Во-первых, на начало 1920-х годов не оправдались расчеты большевиков на мировую революцию: нужно было любыми средствами выжить. Основывать на государственное принуждение было невозможно "[7, с. 252]. В этом позиция российских ученых перекликается с точкой зрения украинских историков.

Авторы комплексного исследования “История России. ХХ век” под редакцией В. Дмитренка [8], раскрывая многогранные аспекты нэпа, выясняя вопрос ее авторства, также сосредотачивают свое внимание на сущности налоговой политики советской власти в деревне. Нельзя не согласиться с тезисом российских авторов, что "... большевикам было откуда взять знания о том, как перестраивать экономику. На вооружение были взяты простые идеи регулирования сельскохозяйственного производства благодаря дифференцированному налогообложению" [8, с. 214].

Соглашаясь с этим, по нашему мнению, справедливым утверждением считаем, однако, необходимым дополнить его. Речь шла о регулировании не только экономическое, но, прежде всего, в глазах большевиков было приоритетным, – социальное. Но такое неестественное искажение, на которое, кстати, указывал и сам В. Ленин, вспомним, – "Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата" [9] сущности вещей, крайне негативно сказывалось на условиях хозяйствования, обусловливало низкую товарность сельского хозяйства.

В еще одной работе российских исследователей А. Киселева и Э. Щагина [10] по поводу аграрных трансформаций на селе в годы нэпа, подается интересный тезис о том, и с ним, мы считаем, следует согласиться, что в начале нэпа "в налоговой практике сочетался старый розверсточний принцип налогообложения по губерниям, уездам и т.д. и новый, нэповского принца, устанавливающий ограниченный круг объектов налогообложения "[10, с. 401]. Не составляет никакой тайны, что основное острие налогового давления было при этом направлено, прежде всего, на хозяйства, которые активно выступали на товарном рынке, т.е. на хозяйства фермерского типа.

Заслуживает внимания и информационно-насыщенная монография "Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х – начале 30-х годов XX столетия" российского исследователя В. Лабузова [11]. Монография логически продолжает исследования ученого, посвящённые состоянию сельского хозяйства Оренбургской губернии в 20-ые годы XX века. Она основана на достаточно обширной источниковой базе и значительном круге научной литературы. Книга посвящена исследованию экономического положения крестьянской семьи (двора) и отдельных сельскохозяйственных отраслей в условиях новой экономической политики.

Анализируя работы российских исследователей из поднятой нами проблемы, следует также выделить работу С. Ильина и А. Бабакова "Крестьянское (фермерское) хозяйство и рынок (20-е годы и современность)" [12]. Характерной ее особенностью является ярко выраженная современная методология исследования, так и тесно связанная с ней оригинальная концепция изложения проблемы и сделанные авторами выводы и обобщения.

Новизной постановки проблемы была обозначена основательная работа российских исследователей "Россия НЭПовская", написанная под редакцией академика А. Яковлева [13].

Объективность изложения материала, концептуальная стройность – характерные черты работы французского исследователя Н. Верта [14]. По истории крестьянства периода нэпа, исследователь аргументированно показал, что: "Еще одним следствием революции в деревне была "архаизация" крестьянства. Эта "архаизация" оказалась в замкнутости крестьянского общества на самом себе, в возврате к натуральному хозяйствованию и остановке механизма социальной мобильности "[14, с. 178].

То есть и в этом случае автор, на основе проведенного им анализа, приходит к мысли о том, что на пути формирования интенсивного сельского хозяйства и в эпоху нэпа существовали сложные преграды. Фактически речь шла о сознательном торможении властью развития украинского фермерства.

Подытоживая изложенное, можно констатировать, что проблема становления и развития крестьянских фермерских хозяйств в Украине неповского периода не была обделена вниманием зарубежных ученых. Существующие работы, при их надлежащей обработке, являются хорошим фундаментом для дальнейшего углубленного изучения.

Литература:

1. Конквест Р. Жнива скорботи : Радянська колективізація і голодомор / Конквест Р. – К. : Либідь, 1993. – 384 с.

2. Хоскинг Д. История Советского Союза (1917 – 1991) : пер. с англ. Куценкова П. – Смоленск : Русич, 2000. – 490 с.

3. Великий незнакомец : крестьяне и фермеры в современном мире : пер. с англ. [сост. Теодор Шанин ; под ред. A. B. Гордона]. – М. : Издат. группа “Прогресс”, 1992. – 432 с.

4. Карр Эдвард. История Советской России : [в 14 т. : пер. с англ.]. Кн. 1, т. 1 – 2 : Большевистская революция 1917 – 1923 / Карр Эдвард ; [авт. вступ. сл. к рус. изд. А. П. Ненароков]. – М. : Прогресс, 1990. – 763 с.

5. Скотт Д. Благими намерениями государства. Почему и как проваливались проекты улучшения условий человеческой жизни / Скотт Д. : [пер. с англ. Э. Н. Гусинского, Ю. И. Турчаниновой]. – М. : Университетская книга, 2007. – 576 с.

6. Всемирная история : В 24 т.– Т. 21. Мир в период создания СССР / [Под ред. Бодак А. Н., Войнич И. Е., Волчек Н. М. и др.]. – Мн. : Литература, 1997. – 416 с.

7. История России / [Сост. и отв. ред. Радугин А. А.]. – М. : Центр, 1998. – 352 с.

8. История России. ХХ век / [Под ред. Дмитренко В. П.]. – М. : АСТ, 1997. – 608с.

9. Ленін В. І. Економіка і політика в епоху диктатури пролетаріату / Ленін В. І. // Повне зібрання творів. – Т. 39. – К. : Вид-во політичної літератури України, 1973. – С. 255 – 258.

10. Новейшая история Отечества. ХХ век. В 2 т. – Т. 1 / [Под ред. Киселева А. Ф., Щагина Э. М.]. – М. : Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. – 496 с.

11. Лабузов В. А. Прерванный выбор. Оренбургская деревня в 20-х – начале 30-х годов XX столетия / Лабузов В. А. – М. : Издательство “Просвещение”, 2003. – 400 с.

12. Ильин С. С. Крестьянское (фермерское) хозяйство и рынок (20-е годы и современность) / С. С. Ильин, A. M. Бабаков. – М. : ЦИСН, 1995. – 268 с.

13. Россия нэповская / [Под ред. академика А. Н. Яковлева]. – М. : Новый хронограф, 2002. – 446 с.

14. Верт Н. История Советского государства. 1900 – 1991 / Верт Н. – М. : Весь Мир, 2003. – 544 с.