К ВОПРОСУ О ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ АБУЛГАЗИ

Не будет ошибкой утверждение, что лингвоперсонология успела взойти на высокую ступень своего развития в одном из направлений современного языкознания – лингвоперсонологии. В качестве доказательства приведем примеры, когда такие мастера художественного слова, как Абай, Махамбет Утемисов, Турмагамбет Изтилеуов, Олжас Сулейменов, или же ученые, как Кудайберген Жубанов, рассматриваются в качестве языковых личностей на диссертационном уровне.

В связи с этим возникает необходимость в специальном исследовании - создании родословной исторических личностей, показывающей одну из сторон нашего богатейшего языка, составляющей значительную часть исторического наследия.

Поэтому мы считаем, что пришло время обратить внимание на языковую личность Абуулгази Бахадура, автора «Тюркской Родословной», занимающего значительное место в истории и культуре не только казахского, но и тюркских народов.

В данной статье рассматривается человеческий фактор в языке как система с точки зрения теории языковой личности. Актуальность такого исследования связана, во-первых, с развитием лингвоперсонологии в последней четверти ХХ века, во-вторых, с уточнением категориального аппарата и добавлением к нему феномена родословной, являющейся одной из сторон деятельности историков и писателей, в–третьих, наследие Абулгази позволит создать характеристику норм литературного письменного языка, установившегося в одну из исторических эпох (ХVІІ в.) развития тюркских языков.

Опираясь на функциональные отличия языковой личности (далее – ял – с.г.), являющейся одной из весьма объемных и значительных граней человеческой личности, ЯЛ можно подразделить на несколько типов. Одним из таких типов ял является языковая личность составителя родословной (далее – ялср – с.г.). В связи с этим вопрос моделирования языковой личности историка, ученого, правителя, знатока военного дела, владеющего несколькими языками хивинского хана Абулгази Бахадура, даст многое и для казахской лингвоперсонологии.

Автор не ограничился использованием рахличных образных выражений, сформировавшихся до него в словарном составе языке, а старался создавать круг слов с отличительным выразительным смыслом. Эта второя группа может стать примером использования окказионализмов в ЯЛСР:

В дискурсе составителя родословной Абилгазы претворяются в основном три мотивации:

«Родословная», которая должна была превратиться в историко-литературное богатство местных тюркских народов, в сознании будущего поколения должна породить «правильное», положительное, позитивное впечатление о монологах, от которых ведет свой род автор, точнее, о Чингиз-хане и его потомстве;

Содержание памятника и язык повествования должны ориентироваться на психологические особенности и уровень знания тюркских народов (текст должен быть по возможности понятен простому читателю). Это решение автора, владеющего несколькими языками (конечно, мы не можем назвать его по современным меркам «полиглотом»), мы должны считать показателем чисто прагматической позиции.

Раскрывая себя как историк, поэт, знаток религии, автор памятника преследует цель показать себя последующему поколению (своим современникам и представителям следующих эпох) читателей, т.е. всем адресатам, в качестве героя, воинственного полководца, знатока военного дела. [3]

Сохранение в Родословной некоторой объективности при описании событий от Адама до монголов и при повествовании об индивидуальных личностях имеет, по-нашему мнению, по крайней мере причину - автор выбирал и использовал эти сведения из легенд и рассказов. Так как рассказы всех народов мира о создании человека, о его возникновении являются общими, не было необходимости и искать правду. Возможны некоторые сведениями о жизни индивидуальных иторических личностей.

В главах «Родословной», где описываются исторические события и повествуется о людях от монголов до Чингиз-хана и его эпохи, чувствуется «чингизство» автора. Об этом говорится и в трудах исследователей истории: «Если нас, живущих на рубеже ХХ-го и XXI-го веков, неординарность Чингиз-хана продолжает волновать, то в Средневековье на постмонгольском пространстве его воспринимали как полубога.  Мистическое преклонение перед именем Чингиз-хана во многом поддерживалось его потомками-чингизидами, по степным обычаям имеющими монопольное право на верховную власть. Именно поэтому потомки Чингиз-хана в эпоху Золотой Орды и государств — ее преемников, стремились утвердить у народов особый психический склад, представления о государственности и свою господствующую идеологию - чингизизм. Идеология чингизизма получила такое свое название в казахстанской историографии как философия избранности чингизидского рода, граничащая с религиозными представлениями. Согласно этим представлениям род “Потрясателя Вселенной” имеет сверхъестественное происхождение, а значит, и божественную предопределенность на власть. В силу этого, на тех территориях, где соблюдалась монгольская традиция, потомки Чингиз-хана составляли особую касту, имевшую исключительные права в политической, юридической и других сферах. В казахской степи, например, эта идеология имела влияние вплоть до 1845 года, когда царизмом была ликвидирована ханская власть в Букеевской Орде» (2). 

Достаточно в качестве ярких примеров чингивизма, преобладающего в различных уголках монгольской империи, перечислить многочисленные письменные памятники, вышедшие в свет в ту эпоху. Это труды «Жами ат-тауарих» Рашид-ад-дина, «Искендер» Муни ад-дин Натанзи, «Чингизнаме» Утемиса кажи, «Жамигат тауарих» Кадыргали Жалайыри и др.

Г.Орынбаева называет наследие Абилгазы «Родословная тюрков и монголов (!)» и рассматривает в качестве произведения, пропагандирующего чингивизм, и особое внимание уделяет при исследовании тому, что автор является потомком Чингиза из рода Шайбану. В связи с этим «Родословная» рассматривается ею как памятник чингизизму: «... Труд Абулгази “Шаджара-йи-турк ва могул”, то есть “Родословная тюрков и монголов”, по своей тематической направленности предположительно состоит из двух частей. В первой из них дается описание истории тюркских и монгольских народов до завоевания их Чингиз-ханом. Вторая же посвящена развитию политических событий и истории ханских династий в государствах, созданных монголами на завоеванных территориях.  Абулгази начинает свое повествование с библейских персонажей и подводит его к легендарному первому монгольскому хану Монгол-хану. Здесь мы сталкиваемся с интересным моментом — в труде описывается известный тюркский миф об Огуз-хане. Причем великий Огуз-хан, который у Абулгази показан покровителем предков уйгур, кипчаков, канглы, халаджей, карлуков и других тюркских племен, назван им внуком Монгол-хана, то есть монгольским ханом.  Необходимо заметить, что легенда об Огуз-хане до прихода Чингиз-хана служила своего рода степной идеологией, основой иллюзорного представления кочевников о происхождении окружающего мира. Мифы — генеалогии  тюрков - были иерархичны, то есть определяли место каждого племени в сложной системе взаимоотношений, причем первенство принадлежало огузам. Далекие потомки Огузов - современные туркмены, турки и азербайджанцы - до сих пор хранят в народной памяти легенды об Огуз-хане, родоначальнике большинства тюркских народов.  Затем, после описания тюркских, с точки зрения Абулгази, народностей, он излагает историю монгольских племен также в виде “генеалогического предания”. В центре внимания этого генеалогического повествования находится царственный род Чингиз-хана и указывается иерархическая структура приближенности монгольских племен по своему происхождению к этому роду.

Таким образом, в труде Абулгази изложены две идеологии — тюркская и монгольская. По мнению видного казахстанского историка В.П.Юдина, чингизизм, как идеология завоевателей, опрокинул собственную тюркскую философию "огузизм". Он не соответствовал интересам чингизидов, так как провозглашал избранность других. Таким же образом чингизид Абулгази, называя Огуз-хана внуком Монгол-хана, стремится, по всей видимости, возвысить монгольскую идеологию над тюркской.  Иерархию монгольских родов и племен, как уже было указано в “Шаджара-йи-турк”,   венчает   род   Чингиз-хана.   Как   известно,   он   был буржигин-кият.

Абулгази сообщает, что монголы издавна делились на два ответвления: аристократическую часть — кият и монголов вообще, под названием дерлигинь. По легенде прародителем киятов был Киян, а дерлигиней — Нюгуз, оба - дети монгольского хана. Киян был наследником престола, потому его потомки по отношению к дерлигиням считались избранными. По иному эти деления монголов называются: еке-монгол (великие монголы) и су-монгол (водяные монголы). Однако Чингиз-хан, также по свидетельству Абулгази,  не только  из аристократических киятов. Он происходил от избранных среди избранных божественных нирунов. По известной легенде, которая приводится и в «Шаджара и-турк», царица монголов Алангова родила троих сыновей от человека,  спускавшегося  к  ней  в жилище  по  лунному  лучу.   Эти  трое  сыновей Аланговы и образовали особый среди киятов род нирун. Абулгази отмечает, что и отец Чингиз-хана, Есугей-богатур, был из нирунов, происшедших, таким образом, от вмешательства сверхъестественных сил.  То есть, приведенная легенда у Абулгази, показывающая божественность рода Чингиз-хана, призвана была, вероятно, подтвердить и в ХҮІІ веке право на власть только за его потомками-чингизидами. В чем, конечно,  выражается личная заинтересованность автора. Можно предположить, что легенда об исключительности рода Чингиз-хана возникла позднее, уже после установления им владычества в Центральной Азии» (2). 

Опираясь на это мнение, можно прийти к мнению, что Абилгазы старается по-другому объяснить исторические причины войны, которую вел Чингизхан, намереваясь на самом деле завоевать слишком большую территорию. На наш взгляд, некоторые мнения автора, например, о том, что причиной разгрома Отырара является «не ненасытность Чингиз-хана и его завоевательская политика, а то, что Кайыр хан уничтожил отправленных послов», дают основание говорить, что автор склоняется к своим предкам, проявляет идею чингивизма. Но учитывая, что невозможно объявить историю ни одного народа объективной, мы обращаем внимание на эту проблему не для того, чтобы выявить историческую правду, а чтобы провести лингвоконцептологическое исследование текста, являющегося произведением творчества автора.

 

Литература:

1. Абулгази «Тюркская родословная». Перевод с старотюркского языка Б.Абулкасимов. –Алматы, Ана тілі, 1992.

2. Орынбаева Г.Чингизизм в труде Абулгази Шаджара-йи турк. Һttp://www.proza.ru/avtor/orinbaevag.