ПРИБЫЛИ ХИТРЫЕ ГОСТИ МОРЕЙ, ФИНИКИЙСКИЕ ЛЮДИ

На восточном побережье Средиземного моря у подножия Ливанских гор неожиданно появляются выходцы из края песков и бесплодных гор Синайского полуострова. Они оседают то в одном месте, то в другом, тесня местных землевладельцев и пастухов. Со временем пришельцы становятся хозяевами побережья и прилегающей земли. В I тысячелетии до н. э. за этой территорией закрепилось название Финикия. Проживавшие там превосходно использовали выгодное географическое положение и природные ресурсы края.

По преданию, однажды вблизи Тира собака пастуха разгрызла раковину какого-то моллюска, и ее морда окрасилась в ранее невиданный красновато-фиолетовый цвет. Назвали краску – пурпур. К сожалению, для предприимчивых финикийцев две капли из каждой раковины представлялись, как говорится, каплями в море, и они начали поиск моллюска в других местах. Нашли в южной части Пелопоннеса. Стали монополистами пурпура.

На побережье Средиземного моря рыбу ловили у берега для удовлетворения собственных потребностей. Поскольку рыба буквально кишела в прибрежных водах, находчивые пришельцы решили сделать ее предметом обмена. Для этого нужно было научиться ее сохранять. Таким консервантом явилась соль. Ее стали караванами вывозить из района Мертвого моря [1, c. 8].

Фрикийцы отличались смекалкой и умением. Геродот в книге седьмой “Истории” приводит рассказ о том, как персидский царь пожелал превратить материковые города в островные, отрыв глубокие каналы “Финикияне… и здесь показали себя сметливыми, как, впрочем, и в других работах…" [2, c. 442]. Тем же находчивым и трудолюбивым людям “было приказано построить мост на реке Стримоне”. Кроме того, было повелено изготовить канаты для мостов из волокна папируса и «белого льна» (конопли – Ю.К.) [2, c. 442].

Финикийцы обратили внимание на особенности ливанского кедра: его древесина не поддается гниению. Из нее стали строить такие суда крутобокие, на каких выход в открытое море не был столь опасен, как на утлой лодчонке [1, c. 9].

Вполне логично, что жители Финики “пускались в дальние морские путешествия”. Самое древнее свидетельство о таком морском плавании относится к эпохе египетского фараона Сиофру ( IV династия, 2758 г. до н. э.), когда сорок кораблей с грузом ливанского кедра из порта Библ пришли в устье великого Нила.

Геродот в книге четвертой описывает еще более продолжительное плавание отважных мореходов по приказу фараона Нехо II (609-643 гг.до н.э.): “Вы совершите великую экспедицию в мою честь. Выйдя из Красного моря, обогнете Ливию (прежнее название Африки – Ю.К.), вернетесь в Северное (Средиземное) море, пройдете Геракловы Столпы (Гибралтар) и прибудете в Египет”.

Знание навигации, направления ветров и течений, климатических условий – все обеспечивало успех морских экспедиций. Финикийцы много позаимствовали у других: у египтян – конфигурацию длинных (до 40 м) гребных лодок с короткими, а затем длинными веслами; у критян – киль, широкий подвижной парус. Отказались от стяжки стволов корпусов канатами.

Финикия никогда не была цельным государством. Она состояла из отдельных городов-государств. Они могли получать необходимое не столько силой, сколько путем обмена. Финикийские города-государства славились изделиями из стекла, пурпурными тканями, ювелирными украшениями, а также дарами Ливанских гор – кедром, кипарисом, елью – и, конечно, дарами морей. Еще в середине IV тысячелетия до н. э. мастера Египта использовали древесину ливанского кедра как материал для скульптур. В ІІІ тысячелетии до н. э. из Библа в долину Нила поступали, кроме кедра и кипариса, лазурит и смола, а в обратном направлении шли благовония, керамика, папирус, сосуды. Из более дальних территорий привозили золото и серебро, кость слоновую и птиц диковинных, а позже – железо, олово, свинец.

Народ смелых и одновременно расчетливых людей, извлекавший пользу из практически любой ситуации и не упускавший никакой возможности, сыграл непреходящую роль в политической, экономической и культурной жизни стран древнего мира. Все началось с создания флота. С его появлением караваны Востока устремились в Финикию, которая становится незаменимым посредником.

Помимо древесины, дважды в год из Финикии в Египет привозят вино в глиняных сосудах. “Каждый староста общины обязан собирать все (порожние) глиняные сосуды в своем городе и отправлять их в Мемфис. Из Мемфиса же, наполнив водой, их отправляли в… безводную Сирийскую пустыню», что между Египтом и Палестиной [2, c. 183].

По всей ойкумене финикийцы развозят египетское зерно; не брезгуют перевозить “ассирийские товары во многие страны”. Случалось, читаем в поэме Гомера “Одиссея”, “что в Сиру прибыли хитрые гости морей, финикийские люди, Мелочи всякой привезши в своем корабле чернобоком” [3: XV, 414-415].

Обычно обменные операции осуществлялись вблизи корабля с выставлением привезенного для осмотра и выбора необходимого в течение нескольких дней. Сама процедура описана Геродотом так: "Всякий раз, когда ... прибывают к тамошним людям, они выгружают свои товары на берег и складывают в ряд. Потом опять садятся на корабли и разводят сигнальный дым. Местные же жители, завидев дым, приходят к морю, кладут золото за товары и затем уходят. Тогда [прибывшие] опять высаживаются на берег для проверки: если они решат, что количество золота равноценно товарам, то берут золото и уезжают. Если же золота, по их мнению, недостаточно, то ... опять садятся на корабли и ожидают. Туземцы тогда вновь выходят на берег и прибавляют золота, пока купцы не удовлетворятся. При этом они не обманывают друг друга: купцы не прикасаются к золоту, пока оно неравноценно товарам, так же как и туземцы не уносят товаров, пока те не возьмут золота” [2, c. 323].

При “немом” обмене участники сделки лично не встречаются, но “торгуются”, стремясь к эквивалентности обмениваемых продуктов (не по стоимости, а на глазок).

Финикийцы “торговали” не только результатами собственного труда, но и перепродавали вещи и предметы, поступавшие из других стран и территорий, например, сирийскую шерсть, в том числе окрашенную финикийским пурпуром, милосский обсидиан и т. д. Одним из существеннейших объектов обмена являлось захваченное имущество, мужчины, женщины и дети. Вот почему, подметил Геродот, “когда мореходы приставали к берегу, жители покидали свои селения и убегали в горы” [2, c. 271]. Пираты – любители и профессионалы – поджидали добычу. Если она оказывалась не очень сильной, ее захватывали днем “… при известии, что финикияне стоят у Тенедоса, Мильтиад погрузил на пять триер все свои сокровища и отплыл в Афины. ... Но тут, огибая Херсонес, он встретил финикийские корабли. Самому Мильтиаду с четырьмя кораблями удалось спастись бегством ... Пятый же корабль во время преследования попал в руки финикиян [2, c. 8].

Если же судно имело многочисленный экипаж и было вооружено, то его захватывали на ночной стоянке.

Финикийцы предоставляют свои суда и своих моряков всем, кто нуждается в их услугах [1, c. 10]. В такой услуге нуждался, как свидетельствует Третья книга Царств, израильский царь Соломон.

Цари - Соломон и Хирам - “заключили между собою союз”. Он предусматривал не только обмен важнейшими для сторон благами, но и развитие судоходства .

Соломон в северной части Красного моря построил порт Ецион-Гевер. Здесь не строились, а собирались “фарсисские корабли” из стандартизированных элементов. Отсюда корабли с тирскими подданными, “знавшими море, с подданными Соломоновыми и отправлялись в Офир. В главе 10 Библии читаем: “И корабль Хирамов, который привозил золото из Офира, привез ... великое множество красного дерева и драгоценных камней” [4, c. 373]. Всего в каждый “год приходило Соломону шестьсот шестьдесят шесть талантов^ золота”; в три года раз приходил Фарсисский корабль, привозивший золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов” [4, c. 374].

Финикийцы понимали: кто обменивается дарами природы и продуктами труда, не воюет.

Подтверждение тому и активные отношения между финикийцами и греками. Последние охотно принимали поделки стеклянные, ткани пурпурные, украшения ювелирные, выработанные финикийскими умельцами.

Немногочисленный народ был всюду и везде. Побережье Средиземного моря буквально пестрило гаванями со стапелями, опорными пунктами для ведения обмена.

В 823 до н. э. был основан Карфаген. Его основали выходцы из Тира. Вот как передает финикийский миф появление города-колонии: царь ливийцев “Гиарб враждебно встретил переселенцев и даже воспрепятствовал их высадке. Тогда Элисса (представительница царского рода, возглавившая переселение – Ю.К.) попросила царя продать ей такой кусок земли, который был бы равен бычьей шкуре. Царь посмеялся над этой просьбой, потому что никак не мог представить, как такое количество народа может уместиться на участке, равном шкуре быка. Но ночью по приказу Элиссы тирийцы разрезали шкуру на мелкие кусочки и покрыли этими кусочками довольно большое пространство. И наутро изумленный ливийский царь был вынужден отдать Элиссе эту территорию. На ней и был основан город” [6, c. 157-158]. Вскоре Карфаген стал крупным центром посреднического обмена. Слоновая кость и рабы из внутренних областей Африки, ковры и дорогие ткани – из стран Передней Азии, золото и серебро – из Испании, олово — из Британии, воск — с Корсики, вино — с Балеарских островов, масло, вино — из Сицилии, а позже и изделия греческого художественного ремесла — таков далеко не полный перечень предметов, поступавших в город-порт, являвшийся колонией Тира, но основавший в VIII-VII вв. до н. э. сам ряд колоний на средиземноморском побережье Северной Африки и на о. Эбле.

Вели финикияне и активный обмен на суше, но объемы не шли ни в какое сравнение с морской [7, c. 60-62].

Карфагеняне очень беспокоились о сохранении своей торговой монополии, пытались закрыть свои рынки от соперников, даже преувеличивая опасности, которые могли поджидать смельчаков-конкурентов. В “Путешествиях Гамилькона и Ганнона” содержится такая картинка ужаса: “Проплыв еще четыре дня, карфагеняне ночью… увидели страшный огонь. Огнем была залита вся земля, а в середине огромным костром поднималось еще более высокое пламя, которое, казалось, достигало звезд… Корабли двинулись мимо.., минуя, врывающиюся в море потоки пламени” [6, c. 198].

Финикийские города, с одной стороны, были достаточно богатыми, чтобы возбуждать хищные аппетиты соседей, а с другой – в военном отношении весьма слабыми, чтобы отстаивать свою независимость. Приблизительно в середине II тысячелетия до н. э. тут свою власть установили египетские фараоны, в первой половине XIII в. до н. э. их сменили хетты. Во второй половине VIII в. до н. э. финикийские города-государства становятся жертвами ассирийских царей, затем Вавилона. После нескольких месяцев осады пал и Тир, признав власти Александра Македонского, но сохранив значение международного центра обмена, как и ряд других финикийских городов. По твердому мнению Геродота, “финикиняне… принесли много наук и искусств и, прежде всего, письменность”

Литература:

1. Блон Ж. Великий час океанов… Средиземное море / Ж. Блон [Текст] – М.: Мысль, 1982

2. Геродот. История / Геродот [Текст]. – М.: АСТ, 2009

3. Гомер. Одиссея: перев. В. Жуковского / Гомер [Текст] – М.: Правда, 1985

4. Библия. Книга Священного писания Ветхого и Нового завета. Каноническое. – Христианское изд-во, 1992.

5. Байер Р. Царь Соломон. Серия “След в истории” / Р. Байер [Текст]. – Ростов на-Дону: Феникс, 1996.

6. Циркин Ю. Мифы Угарита и Финикии / Ю. Циркин [Текст] – М: АСТ, 2003

7. Всемирная история: В 24-х кн. – Кн. 3. Век железный [текст]. – Мн.: "Литература", 1996